Андропов заступался за Марка Захарова: история про «Юнону и Авось»

0 230

С первых дней ленкомовской эпопеи Марка Захарова над ним нависла тень КГБ. Бдительные товарищи с Лубянки скрупулезнейшим образом контролировали обуреваемого «идеологически опасными» планами нового главного режиссера и без того не самого благонадежного московского театра. О некоторых эпизодах из того далекого уже советского времени «МК» рассказал ветеран 5-го «идеологического» управления Комитета госбезопасности полковник в отставке Дмитрий Ковалев.

фото: Александр Астафьев

Как Казанская Богоматерь защитила «Юнону» и «Авось»

Начало 1970-х. Самые «матерые» времена построения в СССР развитого социализма.

Встречаются два — как теперь уже никто не сомневается — великих человека: Марк Захаров и Андрей Вознесенский. Их объединила идея создать советскую рок-оперу. Сценарий, стихи были готовы достаточно быстро, композитор Алексей Рыбников написал великолепную музыку… Теперь надо записывать «Юнону» и «Авось» на студии грамзаписи «Мелодия». Но легализовать созданное произведение никак не удается: чиновники от культуры не присваивают государственный регистрационный номер новой рок-опере. (Само это словосочетание тогда в Советской России вызывало в руководящих инстанциях неприятные подозрения в «подрывном влиянии буржуазной идеологии».) А без номера и речи не может быть о записи на «Мелодии». Но ленкомовцы схитрили: записывались по ночам. Пользуясь своей сценической и экранной популярностью, актеры уговорили пожарных, дежуривших на студии грамзаписи, пропускать их в здание поздно вечером, закрывать изнутри и выпускать ранним утром. Такая конспирация сработала, даже наш комитет ничего не знал…

Наконец первый (в закрытом режиме, естественно!) предварительный показ оперы в Курчатовском ДК. На этом прогоне побывал сам Пьер Карден, который после спектакля бросил одну фразу: «Я это беру и приглашаю всю труппу в Париж».

Возникала пикантная ситуация с международным оттенком: «экспортная» рок-опера есть, но она пока что является фактически нелегальной! Чтобы разрулить эту вопиющую ситуацию, председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов бросил «в прорыв» «главную артиллерию» — начальника нашего 5-го управления генерала Филиппа Денисовича Бобкова. Тот поступил просто: встретился с представителями Минкульта.

— У вас конкретные претензии к опере «Юнона» и «Авось» есть?

— Нет.

— Вам что-то в ней не нравится? Все плохо? Но, может быть, есть и позитивные моменты?

Встает «инспектор» профильного минкультовского управления и докладывает генералу:

— Нам понравилось, как отражен образ (тут чиновник начинает судорожно листать свой блокнот)… образ… Казанской Богоматери».

Бобков: — Вот видите. Значит, отпускаем «Ленком» в Париж!»

Сухой голос из зала:

— Только чтобы никаких встреч с Любимовым! (Опальный главреж Таганки тогда жил за границей.)

Бобков: — За это можете не волноваться.

В итоге «Ленком» повез этот свой новый музыкальный спектакль во Францию, где «Юнону» и «Авось» ожидал шумный успех.

…И в первый же свой парижский вечер исполнитель главной роли Николай Караченцов гулял с Юрием Любимовым по ночной французской столице!

Впрочем, это отнюдь не означает, что во время пребывания за бугром артисты и их руководитель оставались без соответствующего «догляда».

Чекистская профилактика

Естественно, во время зарубежных гастролей театральную труппу сопровождал входивший в нее товарищ в штатском. Он зорко следил за поведением и моральным обликом своих подопечных ленкомовцев. Порой даже пытался предпринять упреждающие профилактические меры.

Вот о каком эпизоде вспоминал впоследствии сам Марк Захаров.

В один из вечеров, после спектакля, к нему в номер постучали. За дверью стоял упомянутый выше товарищ в штатском, который строго приложил палец к губам, правым глазом указал на потолок, а левым — на выход в коридор и быстро приказал:

— Собирайтесь! Жду вас в холле! Надо поговорить.

В холле на первом этаже повторилась та же картина. «Куратор» показал глазами на выход и коротко бросил:

— Жду на улице.

Оказавшись на мостовых ночного Парижа, Захаров еле поспевал за своим наставником.

Наконец, он решил поинтересоваться:

— Мы что, будем работать на пленэре? Как барбизонцы?

Шутка товарищу сопровождающему не понравилась, и он сразу перешел к делу:

— Марк Анатольевич! К нам поступают данные, что спецслужбы противника уделяют большое внимание гастролям вашего театра во Франции. Возможны провокации…

— Да? — искренне удивился режиссер. — Но мне об этом ничего не известно…

— В этой связи вам надо усилить контроль за членами труппы. Особенно из числа секретоносителей…

— …Тут мне реально стало плохо… — признавался потом, вспоминая об этой истории, Захаров.

Только через минуту он смог выдавить из себя:

— Но я даже не предполагал, что среди артистов и обслуживающего персонала «Ленкома» есть лица, допущенные к сведениям, составляющим государственную тайну, которые…

Договорить главному режиссеру театра товарищ в штатском не дал и строго поставил задачу:

— Тем более надо усилить за ними наблюдение!

…И с этими словами он скрылся в ближайших кустах Барбизонского леса.

Марк Анатольевич еще долго ходил потом в задумчивости по Елисейским Полям. Размышлял о специфике действий вражеских спецслужб, направленных в среду советской творческой интеллигенции.

Так ни к каким рациональным выводам он тогда и не пришел. И только спустя много лет рассказал про этот случай со свойственным ему тонким юмором и манерой опускать левый уголочек губ вниз.

А что же «куратор» с Лубянки?

Он, как и положено, после командировки в Париж составил отчет, где в красках расписал в том числе и то, как он инструктировал руководителя «Ленкома» ночью в кустах на Елисейских Полях.

Доклад попал на стол начальнику 5-го управления генералу Бобкову. Больше этот бдительный оперуполномоченный за границу не выезжал. Даже в Болгарию!

А Филипп Денисович при первом же удобном случае извинился перед Марком Анатольевичем за своего нерадивого подчиненного. Посмеялись вместе…

«Читайте онлайн-трансляцию с церемонии прощание в «Ленкоме»

Источник: www.mk.ru

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.